By falling gravely ill, he’s won
A due respect for his afflictions —
The only clever thing he’s done. (перевод James Falen)И это единственное, что в английской версии есть от оригинального «Онегина». Еще сюжет, конечно, но это к делу не относится. Понятно, что сюжет при переводе сохраняется.
В любом классическом, да и современном, русском произведении будет уйма понятий, не имеющих эквивалентов в других языках, но при этом обладающих для нас очень яркой окраской. Например,слово «изба». В словаре переводится как hut. Но посмотрите, что в английском понимании a hut:
И какая связь с нашей избой?
Ответ — никакой.
Из чего следует вывод, что человек, который читает перевод упускает огромное количество очень важных для полноты картины нюансов.
Вы можете возразить мне — «Да кому нужны эти нюансы?!». «А вам что важно, содержание? Так почитайте тогда просто краткое содержание произведения, зачем же его целиком читать?!». Ведь сюжет — это только часть произведения. Согласны?
Если не ошибаюсь, то переводчик Дон-Кихота Михаил Лозинский сказал как-то, что «Любой перевод — это все равно, что оборотная сторона гобелена». В точку!
Помню, что прочитав «Сагу о Форсайтах» я подумала: Как же можно читать эту книгу по-русски?! Ведь пропадает весь английский колорит! Это книга написана англичанином, про Англию. Зачем же тут русские слова?»
Те же мысли пришли мне, когда я попыталась послушать Нотр-Дам де Пари по-русски. Нет, это решительно не то. Опять-таки, французская история, разворачивающаяся в Париже, написанная французским писателем, исполненная канадскими артистами (франкоговорящими, конечно). Причем тут русские «дочь цыган…», если там поется просто bohemienne…